Неточные совпадения
Очнувшись, снял он со стены дедовскую нагайку и уже хотел было покропить ею
спину бедного Петра, как откуда ни возьмись шестилетний брат Пидоркин, Ивась, прибежал и в испуге схватил ручонками его за ноги, закричав: «Тятя, тятя! не бей Петруся!» Что прикажешь делать? у отца сердце не каменное: повесивши нагайку
на стену, вывел он его потихоньку из хаты: «Если ты мне когда-нибудь покажешься в хате или хоть только под окнами, то слушай, Петро: ей-богу, пропадут черные усы, да и оселедец твой, вот уже он два раза обматывается около уха, не будь я Терентий Корж, если не распрощается с твоею макушей!» Сказавши это, дал он ему легонькою рукою стусана в затылок, так что Петрусь, невзвидя земли,
полетел стремглав.
Вспоминая эти сказки, я живу, как во сне; меня будит топот, возня, рев внизу, в сенях,
на дворе; высунувшись в окно, я вижу, как дед, дядя Яков и работник кабатчика, смешной черемисин Мельян, выталкивают из калитки
на улицу дядю Михаила; он упирается, его бьют по рукам, в
спину, шею, пинают ногами, и наконец он стремглав
летит в пыль улицы. Калитка захлопнулась, гремит щеколда и запор; через ворота перекинули измятый картуз; стало тихо.
Окся неожиданно захохотала прямо в лицо Кишкину, а когда он замахнулся
на нее, так толкнула его в грудь, что старик кубарем
полетел на траву. Петр Васильич зажал рот, чтобы не расхохотаться во все горло, но в этот момент за его
спиной раздался громкий смех. Он оглянулся и остолбенел: за ним стоял Ястребов и хохотал, схватившись руками за живот.
К тому же в арестантские палаты очень часто являлись только что наказанные шпицрутенами, с израненными
спинами; их
лечили примочками, и потому халат, надевавшийся прямо
на мокрую рубашку, никаким образом не мог не портиться: так все
на нем и оставалось.
Ирландцы пошумели еще некоторое время, потом расступились, выпустив Падди, который опять вышел вперед и пошел
на Матвея, сжав плечи, втянув в них голову, опустивши руки и изгибаясь, как змея. Матвей стоял, глядя с некоторым удивлением
на его странные ужимки, и уже опять было приготовился повторить прежний урок, как вдруг ирландец присел; руки Матвея напрасно скользнули в воздухе, ноги как будто сами поднялись, и он
полетел через постель
на спину.
От сильного и неожиданного толчка Цирельман упал
на спину и опять увидел над собой темное, спокойное небо с дрожащими звездами. Лошади
летели нестройным галопом, высоко подбрасывая задами; а Файбиш стоял в санях и, наклонившись вперед, без остановки, со всего размаха стегал кнутом. Цирельман обезумел от ужаса. Он вскочил
на колени, судорожно оплел руками ноги Файбиша и вдруг, сам не узнавая своего голоса, закричал пронзительно и отчаянно.
Если удар придется по крылу, то так его повреждает, что птица не может уже
лететь, если же удар сложенных когтей угодит вдоль утки, то разрежет ей всю
спину от репицы до шеи и заворотит кожу
на сторону: пух и перья
полетят по воздуху, и ошеломленная утка, перевертываясь как кубарь в воздухе, падает
на землю; сокол взмоет вверх, увидит, где упала его добыча, и прямо уже опускается
на нее.
Кипела работа. Охапки сена обвисали
на длинных вилах, дрожа, плыли вверх и, вдруг растрепавшись,
летели на стог. Пахло сеном, человеческим и конским потом. От крепко сокращавшихся мускулов бодрящею силою насыщался воздух, и весело было. И раздражительное пренебрежение будил сидевший с тетрадкою Федор Федорович — бездеятельный, с жирною, сутулою
спиною.
Король, краснея и смеясь в то же время, дает шпоры лошади, так что сидящая у него за
спиной маска
летит вверх ногами через зад коня
на землю.
Летит король
на аргамаке, стремена пружинит, плащ за
спиной ласточкой.